Тернистый путь к фабричной системе

В современном массовом сознании укоренилось не совсем верное мнение о том, что технологический прогресс и качество продукции идут рука об руку, и что совершенствование и внедрение новых технологий непременно ведут к повышению качества выпускаемой продукции. То, что это не всегда и не совсем так, показывает история движения луддитов. О том, как люди отстаивали свои права и качество производства, рассказал Михаил Богатов, представитель Ростеста в Китае.

Луддиты появились в период, когда капитализм и фабричная система производства возникали и вытесняли цеховую систему производства. Рождение новой фабричной системы и постепенное вытеснение ею старой организации труда было обусловлено более высокой производительностью труда за счет его механизации и разделения производственного цикла на отдельные производственные операции. Но, как показывает история луддитов (1), новые технологии и организация труда не всегда ведут к повышению качества продукции.

Зима 1811-1812 года была особенно тяжелой для бедной Англии. Еды было необыкновенно мало из-за войн с Наполеоном, скудного урожая в 1810 и 1811 годах, торговой блокады военного времени и быстрого роста населения – на 14% с 1800 по 1810 годы. Значительное число людей осталось практически без средств к существованию.

В Ноттингемшире производители изготавливали чулки и другие мелкие предметы одежды уже около 200 лет. В регионе было около 30 тысяч действующих вязальных машин, в основном в мастерских с одним мастером и двумя-тремя учениками. Торговцы трикотажными изделиями управляли коммерческой стороной дела, организовывали продажу продукции и часто сдавали вязальные машины в аренду производителям, которые не могли позволить себе их покупку.

В то время производители использовали узкие станки, которые позволяли вывязывать отдельные детали белья, благодаря чему у изделий были обработанные края. Однако некоторые торговцы стали поощрять использование широких станков, изначально применявшихся для панталон – на них изготавливались полотна ткани, которые потом разрезались, и из них делали перчатки и чулки. Эти предметы одежды, с необработанными краями, были плохого качества и быстро изнашивались.

Почему же возникла потребность в повсеместном использовании широких станков? Для управления широкими станками требовалось меньше навыков, для них можно было использовать необученных работников. Опытных, квалифицированных работников приводило в ярость использование этих машин: им теперь не только предстояло соревноваться с неопытными рабочими за более низкую зарплату — низкое качество товаров, производимых таким способом, сделало производство трикотажа позорной профессией.
В начале 1811 было всего несколько случаев саботажа и акций протеста. В ноябре того же года, группа людей под руководством «Неда Лудда» (имя, возможно, пришло из прошлого поколения — тогда ученик, которого несправедливо наказали, сломал свой чулочный станок) ворвалась в мастерскую в Буллвилле. Количество диверсий росло, пока «луддиты» не стали разрушать по 50 машин в неделю; к тому времени как атаки прекратились, было уничтожено более 1000 станков. Группы, которые совершали нападения, были дисциплинированными, организованными и вооруженными, их отличали вдумчивость, рассудительность и порядок – черты, которые элита обычно предпочитает не приписывать рабочим. Также они старались строго следовать своим целям – обеспечить соблюдение норм качества и трудовых стандартов; генерал Лудд дошел до того, что вернул личное имущество, украденное в набеге на мастерскую в феврале 1812. К концу 1811, большая часть мастерских прекратила неприемлемую деловую практику; на них появились вывески, подтверждавшие согласие владельцев с правилами. Нападения в Ноттингемшире почти прекратились к началу 1812.
Луддизм как отдельное движение рассеялся до печально известных судебных процессов в Йорке в январе 1813, после которых Меллора и двоих его сообщников повесили. Еще четырнадцать человек были повешены несколькими днями позже, итого число повешенных в одно время оказалось самым большим за всю историю Британии. Считалось, что этих людей казнили за ограбления и клятвопреступничество, на самом деле – за то, что они бросили вызов властям.

всему миру, — но она бросит вызов вам самим, если нуждой и небрежением будет доведена до отчаяния! Вы можете называть этих людей чернью, но не забывайте, что чернь очень часто выражает чувства всего народа». (2)
Луддизм впоследствии слился с движениями протеста, которые были вызваны ужасными условиями труда из-за распространения фабричной системы. Эти события были описаны Фридрихом Энгельсом в его работе «Положение рабочего класса в Англии» в 1844. В конечном счете, протесты и восстания привели в ходе 19 века к некоторым парламентским реформам и расширению избирательного права.

Приведенная ниже цитата, пожалуй, заключает в себе типичный ответ современности луддизму: «Однажды сделанное изобретение – это такая же постоянная часть цивилизации, как ДНК в гене эмбриона, являющаяся постоянной частью личности. Когда представляемая ей особенность уже закодирована, со временем она неизбежно проявится… Стрела времени движется только в одном направлении… Изобретение может проходить новые стадии в своем развитии, но невозможно его «разизобрести». (3)

жителей не оставалось выбора, кроме как подчиниться или голодать. То, что технический «прогресс» поднимает уровень жизни – всеобщее заблуждение. Материальное благосостояние английского рабочего класса в 19 веке действительно постепенно улучшилось, но не благодаря техническому прогрессу, а скорее потому, что население Англии начало получать прибыль от эксплуатации народов Африки, Индии и Азии.

Правильнее и полезнее будет «научиться у луддитов» следующему: технология – это не то же самое, что машины, и технологические изменения не обязательно означают изменения в машинном оборудовании. Наиболее важные технические нововведения – фабричная система, широкие станки (или если взять пример из современности – транспортировочный контейнер) могут не иметь ничего общего с последними изобретениями. Например, изменения могут касаться методов распределения товаров, компьютеризации или бухгалтерского учета. При этом доходы будут расти у тех слоев общества, у которых есть власть для осуществления этих изменений.
Технологии отражают экономическую и социальную систему, в которой они действуют. Любые технические изменения нарушают баланс сил в социально-экономической системе, появляются выигрывающие и проигрывающие стороны.

поняли, что важно бороться с системой, а не с людьми. Они не выхолащивали свои идеи и не давали «другой стороне» возможности упрекнуть их в недостатке нравственности. В Йоркшире общественность изначально поддерживала движение, когда оно согласовывалось с социальными нормами, но не захотела мириться с убийствами, даже в ответ на жестокость противоборствующей стороны.
Решение людей, которые не входят в круг находящихся у власти, повлиять на темп и направление технического прогресса – это не ошибочная и совершенно бессмысленная попытка остановить неизбежное, а обоснованный и разумный способ участия в жизни свободного и демократического общества.

Необходимость такой борьбы показывают и исследования, проведенные группой ученых из Гарварда. Они показали, что современное демократическое государство чаще принимает новые законодательные акты (касающиеся в том числе и качества продукции) вопреки мнению большинства населения. При этом законодатели обычно очень чутко прислушиваются к мнению крупных корпораций. Это не просто мнение известных экономистов или политиков, а результат статистических исследований огромного массива принимаемых и отклоняемых американских законодательных актов (4).

1. http://www.combustionbooks.org/spm6-web.pdf (перевод: http://steampunker.ru/blog/books/724.html)
2. http://www.diletant.ru/articles/41586/
3. (Роберт Рейд, «LandofLostContent», 279-280).
4. Testing Theories of American Politics: Elites, Interest Groups, and Average Citizens
5. http://www.princeton.edu/~mgilens/Gilens%20homepage%20materials/Gilens%20and%20Page/Gilens%20and%20Page%202014-Testing%20Theories%203-7-14.pdf